ДЕПОРТАЦИЯ

Боль и горечь целого народа –

Ни лошадей привычных, ни телег!

Чеченцы под конвоем пешим ходом

Ногами топчут полужидкий снег.

К собратьям горцы согнаны на плоскость;

Тревожный шёпот: «Нас везут в Сибирь!»

К востоку рельсы тянутся полоской,

Для поездов они – как поводырь.

 

А в гуще вереницы арестантов

Мы видим женщин, стариков, детей.

Отныне нет им никаких гарантий

От голода, болезней и смертей.

 

Власть предала их, наказала строго

(В политике не редкость грубый кнут).

Десятки тысяч сгинут по дороге,

Другие позже от тоски умрут.

 

Чеченцы – это первенцы Кавказа;

И мужество, и честь родной земли…

Вам суждено свой дом покинуть разом

И с жуткой болью выживать вдали.

 

Униженной Отчизны скорбный голос

Вам будет слышен все тринадцать лет,

Хотя без вас взойдёт на нивах колос

И будет Солнцем этот край согрет.

 

Уйдёт эпоха (время скоротечно),

И зло с тех пор не раз потерпит крах,

А кости братьев и сестёр навечно

Останутся в заснеженных степях.

 

Вернётесь вы в родимые просторы,

И всё придётся начинать «с нуля».

Ну а пока безмолвны ваши горы,

Трагичны и безжизненны поля.

 

Пространства, припорошенные снегом,

Под лёгким льдом в ручьях бежит вода…

И нет иных гражданских привилегий,

А только унижений череда.

 

 В ручную кладь вмещается немного;

Людей страшит неведомый маршрут.

У станции – железная дорога,

Отсюда эшелоны вдаль уйдут.

 

А снег, подтаяв, стал бесцветной жижей,

С утра селенья превратились в глушь…

В пункт назначенья вместе, без престижа,

Отправятся чеченец и ингуш.

 

Взывают вопли к палачам: «Не троньте!

Вы чьей-то клеветой ослеплены.

Ведь наши сыновья сейчас на фронте

Победу добывают для страны.

 

Мы стали жертвой чьих-то злобных козней.

За что нам в душу делают плевок?»

Толпу, как скот какой-то, гонят в Грозный –

Солдатам важно уложиться в срок.

 

К спокойной жизни больше нет возврата:

Раз выпал жребий – сожжены мосты...

Послышалась стрельба из автоматов

В высокогорной местности Майсты.

 

Расстреляны и сброшены с обрыва.

И этот офицер НКВД

Навряд ли век свой проживёт счастливо –

Убийце нет прощения нигде!

 

Преступников настигнет Божья кара –

Они циничны, злобны лишь сейчас.

Проклятье им за эти все кошмары

И за страдания безвинных масс!

 

Жестокостей бесчеловечных степень

Февральским днём отметилась в горах –

Тела и судьбы превратились в пепел

И в память под названием «Хайбах».

 

Зато в живых оставшимся чеченцам,

Которых миновал тогда расстрел,

Навязан статус – «спецпереселенцы» –

Бесправный унизительный удел!

 

Итак, всех погрузили в эшелоны,

И взоры помрачнели от тоски…

Не прячась, громко, заглушая стоны,

Внезапно зарыдали старики.

 

В их душах накопились дым и копоть;

Не раз сражались вскачь и на ходу.

Имея в жизни мужественный опыт,

Почуяли великую беду.

 

Парней жалеют старцы и старухи:

По юности ударит злая власть!

Найдут ли молодые силу духа?

Сумеют ли перебороть напасть?

 

Утешить как-то пожилых желая,

Поняв, быть может, их души надрыв,

В мгновенье молодёжь разудалая

Сообразила песенный мотив.

 

Простой напев, и нет в нём слабой дрожи,

И тягот не чураются сердца…

Хотя безвестность каждого тревожит,

Он выстоять настроен до конца.

 

«Куда бы ни попал ты, – пелось в песне,

Куда бы ни ушёл от этих гор,

Почувствуй, раб Аллаха, повсеместно

Божественный и милосердный взор!

 

Мы нашей верой вскормленные люди!

Пускай в наш край сейчас пришла беда,

Нам нужно знать, что с нами Бог повсюду –

Господь нас не покинет никогда!»

 

И тут же перестали старцы охать,

Узнав ответ на свой немой вопрос…

И только снизу доносился грохот

Холодных и безжалостных колёс.